Карачун – Грозный и неумолимый Бог морозов
Декабрь — месяц длинных ночей и самых коротких дней. Он издавна у народов Евразии, был посвящен волку. Иногда он так и назывался «волчий месяц»
У скандинавских племен существовал миф о том, что глубоко в недрах земли, Светлыми Богами закован в цепи чудовищный волк Фенрир. Пока он находится в плену, миру ничего не угрожает, но на свободе носятся по всему белому свету его дети. Они питаются людскими грехами. Эти щенки могут вырасти до огромных размеров, и когда человеческое зло перейдет все границы, они обретут столько мощи, что смогут допрыгнуть до Солнца и разорвать его. Тогда спадут оковы с их отца волка Фенрира, и он, вырвавшись на поверхность, окончательно разрушит мироздание. И по преданиям, наступит «Рагнарек» или Сумерки богов (последняя битва).
В славянских мифах отношение к волку было двояким:
Во-первых, — всем известный из детских сказок Серый Волк, друг главного положительного героя, мудрый помощник и советчик. Некий старший брат, который помогает выполнить обряды, связанные с инициацией.
Во-вторых, — устойчивый образ «Одинокого волка», который в современном мире, мало знакомом с реальной жизнью этих сверх социальных животных, трансформировался в представление о неком самодостаточном супергерое, способном в одиночку противостоять всем своим врагам.
Люди, жившие в симбиозе с природой, волков почитали и боялись. Когда же человеческая деятельность нарушала экологическое равновесие, волки становились заклятыми врагами.
Известно, что волчья пора — глухая ночь. Существует даже такое латинское обозначение времени: — «Час между волком и собакой», то есть перед рассветом. Естественно, что декабрю, месяцу длинных ночей сопутствуют волки не только живые, но и мифические — волки бураны и стаи волков метелей. Именно они входили в свиту хозяина темноты, холода и смерти — Карачуна.
Волчьей шкурой меня поскорее укрой,
Разожги ты огонь посредине поляны.
Слышишь, рвется из сердца мучительный вой,
Бесприютной свободой с тобою мы пьяны.
Хороводы деревьев сквозь тени текут.
И костер из снегов вырастает до неба.
Там Луна, словно желтый парчовый лоскут,
Как краюха душистого белого хлеба.
Этой ночью, сейчас, я смогу стать собой.
Ты, Декабрь, увидишь нутро мое волчье.
Вкруг костра раздается пронзительный вой
Этой ночью, сегодня, сейчас, этой ночью.
Древние славяне почитали Карачуна подземным богом, повелевающим морозами. Его слугами были так же медведи-шатуны, в которых оборачивались бураны, стаи волков-метелей, а также души замерзших людей.
Кстати, по медвежьему хотению и зима студеная длится: когда повернется он в своей берлоге на другой бок, так и зиме ровно половину пути до весны пройти осталось («На Солнцеворота медведь в берлоге поворачивается с одного бока на другой»).
Позднее люди стали считать Карачуна богом скотьего падежа.
Ночь Карачуна совпадает с зимним солнцеворотом и одним из самых холодных дней зимы, 22 декабря, когда перестают укорачиваться дни, а ночи не удлиняются. Вот эта темная, непонятная сила, которая укорачивала светлую часть суток, и есть Карачун.
Бог этот был столь грозен и неумолим, что до сих пор имя его сохранилось в славянских языках. У белорусов «коронуй» — внезапная смерть в молодом возрасте; злой дух, сокращающий жизнь. По-русски это смерть, погибель, а также злой дух.
Выражение «задать карачуна» означает умереть, пришибить, убить или злодейски замучить кого-то. «Хватил его карачун» — то есть человек внезапно умер.
С другой стороны, слово «карачить» в словаре Даля объясняется как пятиться задом, ползком, «скорячило» — скорчило, свело.
По-сербски же «крачати» — шагать. Возможно, Карачуна так называли именно потому, что он как бы заставлял дневное время идти в обратную сторону, пятиться, ползти ползком, уступая ночи.
Карачун — самая длинная ночь в уходящем Коло, пора всевластия тьмы. Это — время Зимнего Безмолвия, когда серебряные бубенцы Мары возвещают нам древнюю, как сама Жизнь, истину о том, что всему есть свой срок. Ночь на Карачун, чародейная пора, когда врата меж Явью и Навью широко распахнуты и навье беспрепятственно заглядывает В Явь, покров которого истончён, и за ним можно увидеть проблески истинной природы мироздания, того, что за пределами плоти, за пределами всех имён и форм. Это замершее время — безвременье, конец и начало времени — это прообраз ночи мира, Ночь Завершения Круга Времён и одновременно преддверие нового возрождения. Мудрые используют это время для общения с навними… ночь прозрения и безмолвного видения того, что скрыто. Это время очищения души и тела, когда желательно, внимательно следить за чистотою своих помыслов, произносимых слов и совершаемых дел.
В ночь Карачуна, Навьи Боги, Духи и души Предков приходят в Явь, чтобы навестить своих потомков. Слышишь, как трещит мороз на улице? Это Сам Вещий Бог стучит ледяной палицей по спящим деревьям и Серп Мары рассекает спутанные за прошедшее время, Покутные нити, и души Предков в обличиях вещих птиц безмолвно сидят на зелёных еловых ветвях, сторожа Миг Волшебства — Откровение Вещей Ночи… Для иных — это ночь безумия и чёрного ужаса, вползающего в Явь из Нави, подобно змее, проникающей в дом через раскрытую дверь. Постепенно в народном сознании Карачун сблизился с Морозом, который сковывает стужей землю, как бы погружая ее в смертный сон. Это более безобидный образ, чем суровый Карачун. Мороз — просто повелитель зимних холодов.
Мороза представляли в образе старика с длинной седой бородою. Зимой ходит он по полям и улицам и стучит: от его стука начинаются трескучие морозы и сковываются реки льдами.
Если ударит он об угол избы, непременно бревно треснет! Его дыхание производит сильную стужу.
Иней и сосульки — его слезы, его замерзшие слова. Снежные облака — его волосы.
Очень не любит он тех, кто дрожит и жалуется на стужу, а бодрым, веселым, здоровым дарует крепость телесную и жаркий румянец.
С ноября по март Морозко такой мощи набирается, что даже Солнце перед ним робеет!
На радостях он покрывает стекла оконные изумительными узорами, леденит гладь озер и рек, чтобы можно было по ним кататься, замораживает снежные горки и веселит честной народ снегом, бодрящим морозцем и веселыми зимними празднованиями.
Мароссы (трескуны) — злые духи в подчинении у Мороза. Недаром их имена созвучны!
Летом они спят, но падают на землю зимою с первыми снежинками.
Мароссы бегают по полям, по лесам и дуют в кулаки, нагоняя стужу и свирепый ветер своим ледяным дыханием. Пятки их заставляют промерзлую землю и стволы заледенелых деревьев потрескивать, потому и говорят люди, мол, «мороз трещит».
В знак почитания Мороза частенько зимой воздвигали его «идолов» — всем известных Снеговиков.
Надо заметить, что Карачун один из самых загадочных и малоизвестных праздников. Обычно исследователи определяют зимнее солнцестояние, как начало нового года, и далее святочная неделя с колядованием и ряжением. И это действительно так, но все это происходит уже после 25 декабря, когда «солнце поворачивает на лето, а зима — на мороз» Этому бурному веселью предшествовали несколько дней, когда «солнце стояло» на нашей широте, (а еще севернее вообще исчезало и не показывалось). Естественно, что люди, живущие в тесном контакте с окружающим миром, придавали этому явлению очень важное значение.
Итак, солнце застыло или исчезло, солярный круговорот прервался, мир вокруг закоченел. Конечно, наши предки понимали, что через несколько дней все изменится и встанет «на круги своя», но сей час во время безвременья необходимо уйти в себя.
Нырнуть в бездонный колодец своей души, опуститься в темное подсознательное, привести в порядок все то, что накопилось за прошедшее время. Очиститься жертвенным огнем и вступить в следующий солярный цикл обновленным и полным сил.
Мы видим, что крутится — вертится Коло Сварожье от веку — водят Хоровод свой Родные Боги, Круговерть Всемирья правя, Коловращение Вечное неустанно верша. А на Земле-Матушке люди добрые на Деяния Божеские глядят, Богов Родных славят, да сами через те славления Силами Божескими наполняются, Единство Рода в сердцах вещих радениями восстановляют.
Было так в пору древности седой, и есть тако ныне, и будет так же — пока Солнце светит, пока Земля родит! Во славу Родных Богов!
