О ПОЛЬЗЕ ГОРЕВАНИЯ
Любая утрата — будь то потеря здоровья, потеря иллюзий относительно какого-то человека или утрата самого человека (физическая – смерть, или только психологическая — расставание) сопровождается процессом горевания. Острота и продолжительность горя будет, конечно, различной и зависит от многих факторов, но суть одна. Психика человека так устроена, что ей необходима эта работа горя для того, чтобы интегрировать трагические события, адаптироваться к потере и выстроить новые отношения с миром.
Все знают о пяти стадиях горевания: отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие. Первые три, по сути, являются защитными механизмами, немного смягчающими боль утраты, и оберегающими от того, чтобы сразу провалиться в острое горе. Многие знают, что эти стадии надо прожить, что чувства нельзя подавлять, иначе это чревато как психосоматическими расстройствами, так и паталогизацией самого процесса горевания — перехода его в осложненную форму. Но почему мы снова и снова сталкиваемся с тем, что на похоронах нам говорят «не плачь», «держись», «всё будет хорошо»? Да и сами мы вместо того, чтобы повернуться лицом к своим тяжелым чувствам, используем всевозможные способы, чтобы их избежать – спиртное, еда, сон, компульсивная деятельность любого рода.
Некоторые считают, это оттого, что в нашей культуре не поощряется уязвимость и слабость. Нельзя быть грустным, слабым, больным и т.д. И это верно, но лишь отчасти. Потому что, если мы посмотрим глубже, то обнаружим то, что стоит за этим запретом. Казалось бы – какое тебе дело до того, что я грущу? Но дело есть и оно в том, что видя, как другой скорбит о потере, нам уже сложнее избегать своих собственных тяжелых чувств, связанных с нашими собственными потерями. Чувства другого резонируют с нашими и вытаскивают их на поверхность. И поэтому мы всеми силами стараемся подбодрить другого или отвлечь его, а если это не получается, то злимся на него и называем слабаком.
Но кто на самом деле слаб в этой ситуации? Тот, кто имеет смелость смотреть в глаза своему горю, называет вещи своими именами, остается верен себе и процессу жизни, который с ним происходит, и в данный момент выражается в скорби и уязвимости, или тот, кто отрекается от той части себя, которая печалится, закрывает ее в подвалах своего бессознательного и надевает маску стоицизма или веселости? Так делает тот, кто в детстве был отвергнут в моменты своей уязвимости и грусти. А поскольку для ребенка жизненно важно быть принятым и любимым, то он бессознательно отказывается от той части себя, которая не соответствует родительским требованиям и, вырастая, сам для себя становится тем родителем, который транслирует внутреннему ребенку «не чувствуй, не будь собой, не живи». И другим тоже не позволяет быть живыми.
Помимо того, что непрожитое горе становится хроническим — человек застревает в нем и не может вести полноценную жизнь, ситуация осложняется еще и тем, что такой человек лишается возможности внутреннего роста. Потому что каждая утрата, если она полностью прожита, способствует развитию личности.
Алина Каюкова
